Октябрь 2019 г. – Поддержка жертв, покончивших с собой
На этой неделе слишком часто нерассказанная история о жертвах домашнего насилия, которые умирают в результате самоубийства. Марк Флэниган рассказывает о том, как он поддерживал свою дорогую подругу Мицу, которая покончила жизнь самоубийством через день после того, как рассказала ему, что была в оскорбительных отношениях.
Моя подруга погибла в результате домашнего насилия, и я долгое время винила себя.
Мой друг Мицу был красивым человеком внутри и снаружи. Родом из Японии, она жила и училась на медсестру здесь, в США. Ее сияющая улыбка и жизнерадостный характер были такими, что окружающие не могли устоять перед тем, чтобы стать ее верными и настоящими друзьями. Она была тем, кто олицетворял собой сострадание, доброту и имел так много того, ради чего нужно жить. К сожалению, Мицу погибла в результате домашнего насилия.
Впервые я встретил Митсу около шести лет назад в Вашингтоне, округ Колумбия, во время ежегодного Фестиваля цветения сакуры. Она была там добровольцем в качестве переводчика и была одета в прекрасное ярко-розовое с белым кимоно. В то время я работал в образовательном фонде, связанном с Японией, и мы набирали иностранных студентов для нашей дочерней школы в Токио. Один из наших коллег не смог прийти в тот день, и на нашем стенде не хватало персонала. Не долго думая, Митсу (которого я только что встретил) тут же вскочил и начал нам помогать!
Хотя она не имела никакого отношения к нашему фонду или школе, Мицу с радостью настаивала на том, чтобы делать для нас все, что могла. Конечно, с ее жизнерадостным характером и удивительно блестящим кимоно она привлекла гораздо больше заинтересованных претендентов, чем мы могли когда-либо надеяться. Наши собственные волонтеры-выпускники были полностью очарованы ею и очень унижены, увидев ее самоотверженную поддержку. Это всего лишь одно маленькое указание на то, каким по-настоящему самоотверженным человеком она была.
Мицу и я поддерживали связь на протяжении многих лет, но однажды она сказала мне, что решила переехать на Гавайи. Ей было нелегко принять это решение, потому что у нее была полноценная жизнь и много друзей в округе Колумбия. был ее вторым языком. Тем не менее, она чувствовала долг перед стареющими родителями, как их единственный ребенок, быть ближе к своей родной стране Японии.
В качестве компромисса и для того, чтобы продолжить учебу с минимальными помехами, она переехала на Гавайи. Таким образом, она все еще могла изучать медсестер (что было для нее идеальной карьерой) в рамках американской системы высшего образования, а также иметь возможность летать обратно к своей семье в Японию по мере необходимости. Полагаю, поначалу она чувствовала себя немного не в своей тарелке, так как на самом деле у нее не было ни семьи, ни друзей на Гавайях, но она сделала все возможное и продолжила учебу.
Тем временем я переехал сюда, в Тусон, штат Аризона, чтобы начать новый год службы в AmeriCorps. Вскоре после этого я с удивлением узнал от Мицу, что у нее есть жених, так как раньше она ни с кем не встречалась. Тем не менее, она казалась счастливой, и они вместе совершили несколько разных поездок. Судя по их фотографиям, он выглядел дружелюбным, общительным, спортивным типом. Поскольку она любила путешествовать и исследовать природу, я воспринял это как положительный признак того, что она нашла подходящего спутника жизни.
Несмотря на то, что сначала я был рад за нее, я был встревожен, услышав позже от Мицу, что она стала жертвой физического и эмоционального насилия. Ее жених был склонен к гневному и агрессивному поведению после приступов пьянства и выместил это на ней. Они вместе купили квартиру на Гавайях, поэтому она чувствовала себя в социальной и экономической ловушке из-за их финансовых связей. Мицу пытался придумать, как поступить в этой ситуации, и очень боялся уйти от него. Она хотела вернуться в Японию, но ее парализовало чувство страха и стыда за свое ужасное положение.
Я пытался убедить ее, что она ни в чем не виновата и что никто не заслуживает страданий от словесного или физического насилия в семье. Там у нее было несколько друзей, но ни с кем из них она не могла остаться больше, чем на одну-две ночи. Я не был знаком с приютами в Оаху, но я нашел некоторые основные ресурсы, связанные с чрезвычайными ситуациями, для жертв жестокого обращения и поделился ими с ней. Я пообещал, что постараюсь помочь ей найти на Гавайях адвоката, специализирующегося на делах о домашнем насилии. Эта поддержка, казалось, дала ей некоторую передышку, и она поблагодарила меня за помощь. Всегда задумчивая, она спросила, как у меня дела на моей новой должности в Аризоне, и сказала, что надеется, что в моей новой среде дела у меня по-прежнему будут идти хорошо.
Тогда я этого не знал, но это был последний раз, когда я слышал от Мицу. Я связалась с друзьями на Гавайях и связалась с уважаемым адвокатом, который, как я думал, сможет помочь ей в ее деле. Я отправил ей информацию, но так и не получил ответа, что вызвало у меня большое беспокойство. Наконец, примерно три недели спустя, я получил известие от двоюродной сестры Мицу, что ее больше нет. Как оказалось, она покончила с собой всего через день после того, как мы с ней в последний раз разговаривали. Я могу только представить себе непрекращающуюся боль и страдание, которые она, должно быть, испытывала в эти последние несколько часов.
В результате не было никакого дела, чтобы продолжить. Поскольку против ее жениха не было предъявлено никаких обвинений, полиции было нечего делать. После ее самоубийства не было бы никакого дальнейшего расследования, кроме непосредственной причины ее смерти. У оставшихся в живых членов ее семьи не было желания продолжать процесс продолжения чего-либо во время скорби. Как бы я ни был опечален и потрясен внезапной потерей моей дорогой подруги Мицу, больше всего меня поразило то, что в конце концов я вообще ничего не смог для нее сделать. Теперь было просто слишком поздно, и я чувствовал, что облажался.
Хотя на рациональном уровне я знаю, что я больше ничего не мог сделать, часть меня все еще винила себя за то, что не смогла каким-то образом предотвратить ее боль и потерю. В своей жизни и карьере я всегда старался быть тем, кто служит другим и оказывает положительное влияние. Я чувствовал, что полностью подвел Мицу в момент ее величайшей нужды, и я просто ничего не мог сделать, чтобы изменить это ужасное осознание. Я почувствовала себя очень злой, печальной и виноватой одновременно.
Хотя я все еще продолжал служить на работе, я стал беспокойным и отказался от многих различных социальных мероприятий, которые мне раньше нравились. Я плохо спал по ночам, часто просыпался в холодном поту. Я перестал тренироваться, ходить в караоке и общаться в больших компаниях, и все из-за сковывающего постоянного чувства, что я не смог помочь своей подруге, когда она больше всего в этом нуждалась. В течение недель и месяцев большую часть дней я жил в том, что я могу описать только как тяжелый, онемевший туман.
К счастью, я смог признаться другим, что борюсь с этим сильным горем и нуждаюсь в поддержке. Хотя я до сих пор не говорил об этом публично, мне очень помогли некоторые из моих ближайших друзей и коллег по работе. Они призвали меня найти какой-нибудь способ почтить память Митсу таким образом, чтобы это имело смысл и имело долгосрочное влияние. Благодаря их любезной поддержке я смог присоединиться к ряду семинаров и мероприятий здесь, в Тусоне, которые поддерживают жертв домашнего насилия, а также помогают воспитывать здоровых и уважительных молодых людей.
Я также начал посещать психотерапевта в местной государственной поликлинике, который неизмеримо помог мне понять и проработать мои собственные комплексные чувства гнева, боли и печали, связанные с потерей моего хорошего друга. Она помогла мне пройти долгий путь к выздоровлению и понять, что боль от эмоциональной травмы не менее изнурительна, чем сломанная нога или сердечный приступ, даже если симптомы не так очевидны. Шаг за шагом мне становилось легче, хотя иногда боль горя все еще неожиданно настигает меня.
Делясь своей историей и рассказывая о часто упускаемых из виду случаях самоубийства в результате жестокого обращения, я надеюсь, что мы, как общество, сможем продолжать узнавать и говорить об этой ужасной эпидемии. Если хотя бы один человек, прочитав эту статью, узнает больше о домашнем насилии и будет работать над тем, чтобы положить ему конец, то я буду счастлив.
Хотя я, к сожалению, никогда больше не увижу и не поговорю с моей подругой, я знаю, что ее сияющая улыбка и прекрасное сострадание к другим никогда не померкнут, поскольку она живет работой, которую мы все делаем вместе, чтобы сделать мир ярче в нашей жизни. собственные сообщества. С тех пор я полностью посвятил себя этой работе здесь, в Тусоне, чтобы отпраздновать слишком короткое время Митсу здесь, на земле, и удивительно позитивное наследие, которое она продолжает оставлять с нами даже сейчас.